Заметила, что мое внимание постоянно находит 90-летних людей. В статьях, в книгах, на сайтах. Но им не просто по 90 лет. Каждый живет либо жил до конца своих дней активно и глубоко.

Обучая людей, публикуя книги, принимая пациентов.

Галина Шаталова, выпустившая последнюю книгу перед своим уходом в 95 лет. Карп Абрамович Трескунов, фитотерапевт 1919 года рождения, и сейчас принимающий пациентов, и по утрам выходящий на пробежку. Случайно на ютюбе наткнулась на Juice Daddy Джея Кордича, вылечившего в 1949-м году (господи, это же вечность назад) рак мочевого пузыря. Он живет бурно, регулярно появляется на телевидении, дает интервью, рассказывает о пользе соков, служа живым примером этой пользы, играет с сыновьями в мяч (сыновьям, кстати, меньше тридцати, а ему девяносто).

Думаю, что и вы вспомните нескольких таких людей.

А когда на днях прочла об Ирине Антоновой, которой 91, и из них она 52 руководила Русским Музеем, и что ее на днях уволили (!) по политическим мотивам, то поняла, что все, нужно заглянуть глубже. Почему же мое внимание к ним тянется? Потому что они не деградируют? Обманывают смерть?

Понимаю, что нет, не совсем так. Сравнение идет, скорее, с теми, кто прожил лишь 36-37: Пушкин, Рафаэль, Моцарт. Дело не в годах, дело в огне, самоотдаче и интересе к жизни. Люди, о которых пишу, все немного вернадские и кастанеды, чудаки, глобалисты, философы. Видят мир тоньше, шире, глубже, чем бытовой народ.

Они разрешают себе быть собой

Каждые пять лет моя глубина понимания жизни, знаний удваивается (может, я была поверхностной, и поэтому такой рост). Пытаюсь представить – а как это ощущается, когда ты в семьдесят чувствуешь, понимаешь, видишь больше, чем в шестьдесят? Восемьдесят приносят еще больше пронзительности. А девяносто… Ох…

Пару дней назад, когда писала эту заметку, пришел журнал Sprituality & Health, а в нем интервью с Рут Денисон. Ей 91 год. Она ведет ретриты, куда народ приезжает учиться и медитировать. Рассказывает о внутреннем балансе и его отсутствии, о предстоящей встрече со смертью. Делится горячим шоколадом и огромным опытом незаурядной жизни. Каждый час, каждый вздох идут на просвещение. Ирина Антонова организовала первую большую выставку Энди Уорхолла в Музее имени Пушкина, когда ей было 79 лет.

Светлые люди освещают путь другим

У нас в парке вырубают деревья. Один мой знакомый говорит: «Ну что ты переживаешь? Они же старые, посадят молодые, красивые». Я злюсь – старые деревья красивы – и, похоже, этот человек не принимает свою будущую старость.

Пытаюсь представить изнутри, как чудаки 90 лет справляются с немощью тела в сочетании с молодой остротой ума и осознанностью. Ага, меня это пугает. Я тоже отторгаю старость. Мой род отторгает старость. Все общество осознанно и неосознанно помешано на молодости. Наверное, поток внимания к 90-летним намекает на исцеление. Принять старость, как часть бытия, много сложнее, чем принять смерть.

До чего же они смелые, эти чудаки

Я стою ровно посредине между теми, кто только родился и теми, о ком пишу. Малыши тонко-тонко чувствуют поток жизни и поток ощущений (до 2-3-х лет весь меньшой народец экстрасенсорный). Теплое сладкое молоко течет по небу, спазмы в животике, нежность прикосновений, глубина контакта. И те, кому уже не нужно рожать, растить детей, нравиться, завоевывать, достигать, тоже воспринимают жизнь без суеты. Ощущая ощущения.

Такой тонкий контакт с сутью бытия

Вспоминаю дерево Гинкго:

«Говорят, что в Корее в 850 году деревьям гинкго угрожало уничтожение. Это дерево переплетено с существованием людей в Азии. Люди питаются его плодами, его используют в лечении, оно обладает глубокими духовными качествами. Из-за угрозы исчезновения буддистские монастыри начали сажать у себя молодые деревца. Они спасли вид от вымирания. Одно из самых больших деревьев гинкго в Азии растет на территории замка Йонгмун-сан в Корее. Высотой 54 метра, почти пять метров в обхвате… Говорят, что посадили его в 9-м веке. Это дерево оберегают с благословением и уважением больше тысячи лет. Люди и сейчас специально отправляются к замку, чтобы его увидеть».

Я представляю это дерево и одновременно представляю детство Карпа Абрамовича и Галины Шаталовой. Радио только проникало в дома, во дворах пели петухи и росли яблони даже в центре города, воду носили из колонок, дом топили дровами. Они пережили кошмарную войну. Родившиеся с петухами во дворах, они работают сейчас через интернет. Гибкие и адаптивные, принимая мир и одновременно не принимая, несут нам свой свет.

Что видело дерево гингко в 9-м веке?

Каким же человечищем надо быть, чтобы вот так жить, работать, чувствовать, не сопротивляться жизни, а помогать ей! Хочется беречь и огромные старые деревья, и красивых 90-летних людей. У них есть, чему поучиться

*********

Мне нравятся статьи Карпа Абрамовича, особенно про «сорняки».

Цитата из книги Sacred Plant Medicine, Стивена Бюнера.

О Рут Денисон я прочла здесь. А об Ирине Антоновой – вот в этой отличной статье.

 

Советую почитать:

Сказка про гнома

Вот кнопки соцсетей — поделись статьей с друзьями. Им тоже может быть интересно:

Метки: