Больше сорока лет я работаю как с отдельными людьми, так и с семейными парами. За это время постепенно пришло понимание, что младенцы приходят в мир с генетическим знанием, матрицей, моделью, которая подготавливает человека ко встрече с семьей, родственниками. Подготавливает на уровне инстинкта, на уровне интуиции к тому, как реагировать на родителей, бабушек и дедушек, тетей и дядей, братьев и сестер, супругов, друзей и других людей по мере взросления.
Дети изначально знают не только как реагировать на других людей, выполняющих различные семейные роли, но и знают, на генетическом уровне, как самому быть в каждой из этих ролей. Другими словами, младенцы приходят с готовностью быть — пусть в рудиментарной форме — матерью, отцом, бабушкой, дедушкой, тетей, дядей, братом, сестрой, другом, подругой, супругом. Брать на себя эти функции независимо от своей половой принадлежности.
По аналогии со стволовыми клетками, такую способность можно назвать «стволовыми личностями«. Они существуют в зачаточном состоянии и далее культивируются, выращиваются окружающей средой в определённые роли и функции, необходимые в этой среде.
Есть нейронные и биологические сроки для созревания каждой потенциальной роли, каждой функции. С точки зрения эволюции наступает, скажем, правильное время, чтобы стать мужем или женой, когда есть ресурс и умение быть во взрослых равных отношениях, где каждый делает свой вклад, где есть взаимность в ответственности и помощи друг другу. Это предполагает, что рожать детей можно лишь тогда, когда человек достиг сексуальной и эмоциональной зрелости, чтобы заботиться о ребенке в качестве родителя, чтобы взять на себя серьезные обязательства, которые предполагает родительская роль.
У всех детей есть встроенная модель, как быть мужем и женой, даже если сейчас они недостаточно зрелые, чтобы взять на себя взрослую ответственность, которую эти роли предполагают.
Дети понимают, что их родители были когда-то детьми, и что у них тоже были родители, которые должны были в полной мере о них заботиться. В изоляции от общества дети не могут вырасти, стать до конца человеком, как это случается с малышами, найденными в джунглях. Мы — социальный вид. Мы оптимально вырастаем, только когда есть взаимодействие с достаточно большим количеством адекватных родственников и других членов нашего общества, и когда семья и общество удовлетворяют наши потребности.
Поскольку настоящее определяется памятью прошлого, дети всегда интересуются тем, как жили их родные раньше, а также как жили предки. Это помогает оптимально действовать в настоящем моменте и созидать хорошее будущее. Мы не только воспринимаем различные родственные роли в семейной истории, но и понимаем изнутри, что в будущем тоже станем активными представителями и носителями ролей, и что наши действия впишутся в семейную историю.
Исследования в лингвистике и в работе мозга показывают, что каждый младенец рождается со встроенными нейронными сетями, распознающими различные виды слов (существительные, глаголы, числа, независимо от языка и символов, которые для них используются). Эти нейронные сети настроены и на распознавание структуры языка, грамматики.
Я уверен, что будущие исследования покажут, что дети, приходя на нашу планету, имеют также встроенную способность понимать семейную грамматику. Кто есть папа и кто мама, кто есть родители для папы и мамы, сестры и братья папы и мамы, кто есть сестры и братья самого малыша. Я верю, что такая изначальная готовность к социальной структуре и социальным взаимосвязям помогает детям разложить все по полочкам, понять реальность, с которой они встречаются, придя в большой мир. И точно также, как дети слышат и распознают глаголы, существительные и прилагательные, и предложения, которые из них строятся, я верю, что дети распознают и правильно действуют в сложном хитросплетении родственных ролей и отношений.
Дети готовы воспринимать семейные структуры и адекватно действовать в качестве члена семьи. Они приходят, зная, что они — чей-то ребенок, что есть такие категории и роли, как папа и мама (а позже — что кто-то муж и жена друг для друга, учитывая особенности культуры, где растет ребенок). И даже если нет сестер и братьев, которые родились до них, дети знают, что сестры и братья существуют (и также знают, что существуют половые различия).
Им не надо особо объяснять, кто такие сестры и братья родителей. Как только они с ними встречаются, они сразу улавливают и принимают особую атмосферу контакта, который возникает с тетей и дядей. Они понимают — на своем уровне сознания — что у родителей тоже есть родители, и без какого-либо обучения легко вступают в тонкие и трогательные отношения, которые, похоже, инстинктивно и мгновенное возникают между внуками и бабушками-дедушками при первой встрече.
Если ребенок понимает, ощущает, что родитель, к сожалению, изранен, что в детстве о нем или о ней не позаботились достаточно — а на инстинктивном уровне ребенок знает, что каждый нуждается в такой заботе, и знает, какая забота является достаточной — то его маленькое сердце и душа переполняются состраданием к родителю. У ребенка мгновенно возникает, возможно, неосознанно, глубинное желание, чтобы у родителей было хорошее детство, чтобы родитель получил любовь и уход.
Дети быстро понимают, что вряд ли им удастся полноценно вырасти рядом с родителями, не получившими в своем детстве достаточного родительского внимания и заботы от своих генетических родителей и родственников в генетически правильное время.
И тогда ребенок превращается в родителя для своих родителей.
У такого превращения два источника. Один из них — сострадание, которое ребенок чувствует по отношению к израненному родителю. Сострадание такого рода поселяется надолго, иногда на всю жизнь. Второй источник — убеждение, что если ребенок изо всех сил заполнит дыры, восполнит недостающего родителя для своих родителей, то родители смогут вырасти сами и помочь вырасти уже своим детям. Убеждение наивное и часто болезненно рассыпающееся при встрече с реальностью. Из сострадания дети пытаются восполнить отсутствующую фигуру, отсутствующую семейную роль, заполняя ее частью своей сущности.
В моем понимании они из стволовых личностей, опираясь на инстинктивное знание родственных связей и функций, пытаются выстроить виртуальную маму для своей матери. (Здесь мне переводить трудно… аж останавливаюсь, чтобы продохнуть…). Они создают «маму» — совершенно отдельную энергетическую сущность, живущую в теле ребенка, питающуюся его силами (назовем их либидо или жизненной энергией), которая служит совершенно другому хозяину, а не ребенку, выкачивая из ребенка энергию.
Правильная «госпожа», которой должна идти энергия ребенка — это его душа, если можно так сказать. Та часть сущности ребенка, которая имеет чувство собственного достоинства, знает, что достойна уважения, понимает собственную ценность и ощущает право двигаться в своих интересах в гармонии с миром в целом. Но «мама», которую ребенок из сострадания создает для своего родителя из своих личных запасов жизненной энергии, вытягивает из ребенка жизненные силы, которые иначе были бы в распоряжении его или ее души, но тратятся на мать или отца, не получивших достаточного родительствования.
Получается, что внутри ребенка живут два господина. Один из них — законный, его душа, которая ждет, когда ребенок вырастет в соответствии со сроками, и у которой есть свои планы и ожидания в отношении жизни этого человека. И второй господин — «сущность», открывшая бессрочную кредитную линию и забирающая жизненные ресурсы у законного владельца, у ребенка.
Но малыш, он так сильно старается, трудится, он не отпускает надежду, что у него появится родитель, и тогда потребность в здоровом, адекватном детстве будет восполнена. К сожалению, эта необоснованная надежда может вести человека всю жизнь. Ребенок всю жизнь может пытаться «вырастить» из искалеченного родителя нормального, здорового, и надеяться, что его старания будут вознаграждены, что родитель вернет долг. Станет той самой прекрасной мамой или тем самым прекрасным папой, о котором ребенок всю жизнь мечтал. Таким родителем, который и должен был бы быть у него изначально.
Много раз я видел взрослых людей во время психотерапевтической работы, которые, находясь рядом с человеком, играющим роль их израненного, но глубоко любимого родителя, переполняются симпатией, жалостью и сочувствием. Здесь мое сердце и болит, и согревается одновременно. Согревается, потому что симпатия, сочувствие идут сильным контрастом с горечью, которую испытывают взрослые клиенты по отношения ко многим сторонам своего реального родителя. Согревается, потому что одно человечестве существо так искренне хочет помочь другому, оказавшемуся в беде. Но мое сердце одновременно и разрывается — я слышу плач маленького ребенка, на плечики которого легла тяжелейшая и мучительная задача утешать и лечить раны взрослого. Это он, взрослый, изначально должен был заботиться о ребенке, а не наоборот.
Каждое человеческое общество на земле помнит и уважает предков. Положительная и негативная информация, знание о жизни членов семьи в прошлом очень мощно (автоматически и неосознанно) влияют на то, какие роли и функции — и в отношение кого — мы выбираем в семье, идя по своему жизненному пути.
*******
Источник: https://pbsp.com/about/holes-in-role
Идея стволовых личностей, stem selves, и сама статья принадлежат замечательному человеку, психотерапевту, создателю направления в телесно-ориентированной терапии Альберту Пессо. Альберт Пессо скончался недавно, в мае 2016 года, в возрасте 86 лет, вслед за своей супругой и партнером Дианой Пессо. Работал практически до последнего дня. Помогал людям прожить тяжелые травмы и заполнить дыры во взрослении.
(с) Права на данный перевод на русский язык принадлежат Галине Джазаировой-Кахрамановой. Любое копирование запрещено.
Советую почитать:
Галина, как тонко, горько и знакомо… Огромное спасибо, что перевела. Понимание про работу родителей ко мне так явно пришло после одной сцены в кино. Семья: буйный алкоголик, сын-подросток и мама. Сын не может выносить эту жизнь и пытается ее изменить, а мама говорит: «а что я могу сделать?»
И мне вдруг так ясно стало, что это задача и ответственность родителя — сделать семью благополучной для ребенка, а не ребенка — делать счастливыми родителей.
Да, картинка, которая приходит, что современное общество заставляет реки течь вспять. Забирает любовь и энергию у будущих поколений, вынуждая их напитывать родителей. Когда сильно отбирается энергия у последующих поколений, то дети постоянно болеют. А в какой-то момент род уже не продолжается. Слишком много накопленной травмы.
Так больно…. Все больно. Все, о чем ты пишешь здесь, сейчас, Галичка. Я с куклами в детстве проживала настоящую семью, ту, которая у меня маленькой должна была быть и её не было.
Помню, я влюбилась в папу моей подруги по Муз. Училищу. Папа у неё замечательный, любящий свою дочь и отдающий ей столько тепла и ласки, сколько мне и не снилось в моем тогда детстве-юности. И я по доброму ей завидовала, что у неё такой Папа. И искренне сожалела, что мой не такой. Что у меня черствый и эгоистичный отец, совершенно непонимающий зачем ему дочь?! ( то бишь я) Печально… И больно…
Галина, спасибо за перевод этого текста! Попал в самое сердце.
Кричу: делайте же вы свою долю главной работы, становитесь действительно живыми, дышите! Столько программ предлагаю. Прекратите сливать свою мертвость на детей. Кто-то слышит. Кто-то очень хочет «замуж» за деньги, банк, толпу родственников, имидж себя и прочие структуры. И плевать, что дети расплачиваются за автомобили и прочее … ох.