Когда Мартин появился в Сантьяго Атитлан, к нему подошёл незнакомый мужчина, выглядевший довольно необычно, и сказал: «Долго ты добирался! Я зову тебя уже два года. Пойдем, нас ждёт работа.»
***
Деррик Дженсен, автор пронзительной книги «The language older than words», беседует с невероятнейшим человеком Мартином Пречтелем, шаманом из традиции майя, художником, писателем, музыкантом.
«Приехав к Мартину в Нью Мехико, чтобы взять интервью, к стыду своему я обнаружил, что диктофон не работает. К счастью, Ханна, его жена, дала мне свой. Ее диктофон проработал сорок минут, потом начал перематывать пленку назад. Мартин извинился и сказал, что в его присутствии каждый раз техника перестает работать: «Мой зубной врач не разрешает мне заходить через главный вход, потому что, как только я захожу, у него виснут все компьютеры».
Я подумал, что, пожалуй, с ним путешествовать я не рискну.
Ханна как-то починила диктофон, и мы смогли полностью записать интервью. Мой диктофон вернулся в норму следующим утром, когда я отъехал на сто километров от дома Мартина.
Деррик: Кто такие шаманы?
Мартин: Шаманов часто считают докторами и целителями для людей, но в реальности эти люди залечивают разрывы, прорехи и прочий ущерб, нанесенный пространству жизни. Каждый из нас – даже самый далёкий от технологий, духовный, порядочный человек – наносит ущерб, пытаясь обеспечить свое выживание.
Что с этим делать? Игнорировать долг, который создаётся течением человеческой жизни? Так делает современная культура. Если идти этим путем, то долг будет гоняться за нами потом, и в определенный момент вцепится зубами так, что мало не покажется.
Можно иначе поступить: приносить дары сакральному миру – он любит красоту. Восхвалять и ценить невидимое пространство, дающее нам жизнь.
Люди забывают, что тонкий мир питает нас и мы обязаны питать его в ответ. Если люди не заботятся об отношениях с тонким миром, то возникают проблемы. Их и решают шаманы.
Питать другой мир? Современного человека, живущего среди технологий, это заботит меньше всего. Западные люди старательно обесценивают невидимый мир, делают вид, что его вовсе нет. А ведь шаманы неслучайно веками были неотъемлемой частью жизни по всему миру.
Деррик: Чем, скажем, сибирские шаманы отличаются от шаманов в Гватемале?
Мартин: Шаманизм существует в стольких же видах, сколько на земле языков, но есть и общее. Мы все ходим по одной земле, везде в океанах вода, и на определенном уровне у нас общий опыт человеческого бытия. Мы — просто люди. Некоторые запрятали свое человеческое начало глубоко внутрь, придавили наркотиками, анестетиками, антидепрессантами.
Но у каждого человека, что живёт сегодня – из простого племени или из современного города, дикого или одомашненного – есть душа. И эта душа, она природная, корнями в землю идёт так или иначе. Исконная душа. Исконная душа современного человека либо загнана в дальний угол, где ей остается только пространство сновидений, либо её беспрестанно атакуют. Мозг современного человека плохо воспринимает душу.
Шаманы любых народов пытаются исправить последствия обычной человеческой глупости и восстановить здоровые отношения с невидимым источником жизни. Часто для этого они используют одинаковые методы. Например, сибирские шаманы соприкасаются с другим миром через трансовые состояния, что делают и шаманы в Африке.
Деррик: Ты несколько раз упомянул «другой мир». Большинство современных людей явно не признают его существования. Другой мир – что это?
Мартин: Если этот мир является деревом, то другой мир – его корнями. Той частью растения, которую мы не видим, но именно она качает сок по жилам дерева. Мир воплощённый – который чувствует боль, кушает, пьет, делает ошибки, ходит по кругу; мир, где мы умираем – он питается из другого мира. Именно благодаря другому миру продолжается этот мир. Со своей стороны, мы помогаем продолжению невидимого мира, питая его красотой.
Все люди приходят сюда из другого мира, но забывают о нем через несколько месяцев после рождения. Нас завлекают красота и телесность этого мира.
Забыв о другом мире, человек потом всю жизнь пытается собрать в единое целое то, что осталось в памяти о той стороне.
Майя говорят, что другой мир выпевает наше существование. Мы – его песня. Мы созданы из звука, и по мере того, как этот звук проходит через сито между другим миром и этим миром, он становится птицами, травой, столом – все это создано из звука. Люди могут питать в ответ другой мир своим звучанием. Тогда «они» на другой стороне будут сильны и продолжат петь.
Деррик: Кто такие эти «они»?
Мартин: Те, кто выпевают наше существование. Можешь назвать их богами или духами. Майя просто говорят «они».
Деррик: У ацтеков есть такое понимание жизни (я прочел о нем несколько лет назад): “Неправда, что мы пришли сюда жить. Мы пришли на эту землю спать и видеть сны.” Ты можешь помочь мне понять, что здесь имеется ввиду?
Мартин: Во время сновидений ты вспоминаешь другой мир, помнишь о нем. Как и когда ты только родился. Во время бодрствования ты являешься тем сном, который сновидит другой мир, его дремой.
Во время бодрствования я должен посвящать часть времени напитыванию того мира, из которого я пришел. А когда я умру и перейду в другой мир, я буду питать дрему текущего мира моими действиями в другом.
Суть сновидений не в том, чтобы исцелять того, кто спит. Суть сновидений в том, чтобы питать целое, помнить другой мир, продолжать его. Здесь многие западные духовные течения проваливаются по сравнению с майя, потому что, по мнению майя, любое самопознание имеет ценность только в той степени, в которой оно питает целое.
Деррик: Как все это связано с понятием «долг» в традиции майя?
Мартин: Христиане рождаются с первородным грехом, майя рождаются с первородным долгом («долг» здесь в смысле «задолженность», не в смысле «обязанность»). Майя считают, что наше рождение само по себе создаёт духовный долг перед другим миром. Мы в долгу за то, что они нас создали, выпели наше существование. Поэтому мы должны питать другой мир. Иначе он возьмёт с нас плату за жизнь.
Деррик: Как выплачивается этот долг?
Мартин: Через подарки той стороне. По сути, выплачиваешь долг напрямую. Так устроена духовная экономика.
Как говорил мой старый учитель: «Ты сидишь на камне посреди пруда, ты поешь песню. От твоей песни идут волны. Они доходят до берегов, где живут духи. Когда песня дойдет до того берега, духи ее вернут тебе эхом. Эхо является духовным питанием”. Когда ты переправляешь им на другой берег свой дар, он идёт во всех направлениях одновременно. И затем возвращается к тебе со всех направлений.
Деррик: В итоге все получается довольно сложно, так как ты поешь, соседи твои тоже поют, и волны накладываются друг на друга.
Мартин: Все сплетается в одну огромную сеть, настолько большую, что разумом ее не охватить. Никто не знает, где что с чем соединяется.
Деррик: Как это соотносится с техникой и технологиями?
Мартин: Технические изобретения берут от земли, но взамен ничего не дают. Скажем, автомобиль. В некотором смысле он был создан воображением многих людей на протяжении периода времени. Разные люди в этом участвовали, дополняя и улучшая находки друг друга.
Но за все время, начиная с появления первых автомобилей до сих пор, люди едва ли что-то дали взамен той невидимой силе, которая подарила нам возможность изобрести автомобиль. Теперь эта сила голодна. С каждым изобретением долг растет. В здоровой культуре в этот момент как раз приходят шаманы, чтобы помочь выплатить долг через ритуал. Иначе тонкий мир истребует долг через войну, горе, депрессию.
Скажем, нож. Простой, даже примитивный инструмент для людей современного индустриального общества. Но для людей майя тот долг, который образуется с изготовлением ножа, является огромным. Сначала мастер должен разжечь огонь, достаточно жаркий, чтобы сделать угли. Чтобы за это заплатить, он должен принести ритуальный дар огню.
Деррик: Например?
Мартин: В идеале, что-то, сделанное руками. Так как у людей руки есть, у духов нет.
Когда огонь станет достаточно жарким, мастер, который намерен изготовить нож, выплавит железо из руды.
Западная культура выкидывает за ненадобностью именно то, что является наиболее сакральным в шаманских ритуалах. А то, что западная культура оставляет, является концентрированным долгом. Технические изобретения много берут, образовывая пустоту, и пустота эта должна быть заполнена. Должен быть принесен ритуальный дар, равный по количеству тому, что было взято из тонкого мира. Необходимо компенсировать рану, нанесенную божественному. Человеческая изобретальность – это хорошо, конечно, но только в той мере, в которой ее используют для питания сил, богов, давших способность изобретать всякие штуковины.
Итак, только чтобы выплавить металл, шаман должен заплатить за руду, огонь, воздух и так далее. Не долларами и центами, а равноценными ритуалами. Затем металл превращают в сталь, сталь куют, чтобы получить нож. Нож затачивают, закаляют, приделывают рукоять. Для каждого из этих действий есть свой дух, свое божество, которое необходимо питать по мере процесса. Когда нож изготовлен, его называют «зуб земли». Им будут резать дерево, мясо, растения. Но если соответствующие ритуалы, пожертвования были проигнорированы в процессе изготовления ножа – во имя рационализма, литерализма, человеческого превосходства – то ножом будут резать в итоге людей.
Все ритуалы, все дары, которые следуют выполнить для изготовления ножа, делают нож очень «дорогим», а процесс становится довольно энергоемким и небыстрым. Необходимость в проведении ритуалов делает некоторые вещт настолько дорогими, что не стоит и заморачиваться. Поэтому майя не изобрели шаттлы, торговые центры, компьютеры. Их образ жизни достаточно трудный, не потому что так романтичнее жить. Отнюдь. Они сделали такой выбор, потому что в долгосрочной перспективе он разумнее, он лучше работает.
Западная культура думает, что все материальное – оно мертвое, и поэтому можно изобретать, что угодно, брать у тонкого мира, сколько угодно, и нет никаких долгов. В итоге мы получаем торговые центры и космические корабли, а духи, давшие нам все это, голодают на другой стороне. Превращаются в кожу да кости. (Анорексия поэтому такая серьезная проблема – молодые люди показывают, в каком состоянии находятся духи).
Вселенная находится в состоянии истощения и горя, так как не получает того, что ей необходимо в форме ритуалов и прямых даров. Мы думаем, что у другой стороны можно брать и брать, и не придется платить. Но это не так. В итоге мы платим через насилие. Оракул дельфийский давно сказал: «Горе людям, что сталь изобрели».
Деррик: Почему кража у тонкого мира ведёт к насилию?
Мартин: Тонкий мир, хотя и способен питать все сущее, не является всемогущим, как принято думать в христианстве. Тонкий мир – природная сила, сложная. Когда грубость человеческая, движимая алчностью и хитростью, напирает на тонкую изысканную сложность другой стороны, то наносится ущерб как человеческому, так и божественному. И создается голодный монстр, готовый сожрать все живое. Мы становимся для него едой. В итоге из-за нашей духовной амнезии монстр питается войнами, психологической депрессией, ненавистью людей к самим себе.
Насилие по отношению друг к другу является способом заменить то, что украдено у природы. Мы забыли договор, заключённый нашими предками в давние времена. Теперь мы рассуждаем о патологии и психологии насилия, забыв, что оно стало результатом нарушения нами духовных обязательств.
Сейчас самое распространненное отношение к духовности – это попытка создать щит из рационализма. Потом прикрыть этим щитом ту нашу часть, что создает алчного монстра, заставляющего убивать окружающий мир и друг друга. На личном уровне у людей возникает депрессия, потому что сущности на другой стороне берут плату эмоциями.
Деррик: Как именно?
Мартин: Если мы не поддерживаем отношения с духами, то им сначала приходится питаться нашей психикой. Когда они доели психику, они берутся за тело. Когда они закончили с телом, они переключаются на наших близких.
В технократической культуре, которая на протяжении столетий игнорирует отношения с тонким миром, депрессия становится нормой жизни. Мы пытаемся справиться с депрессией с помощью фармацевтики, но это не поможет. Издевательство над другими культурами и уничтожение планеты тоже не поможет.
Получится ли сбежать от ответственности перед тонким миром? Если ты хочешь реализоваться, как человек, необходимо жить осмысленно и чувствовать глубоко, так что даже смерть твоя становится осознанным дарением тонкому миру, питает его. Смерть каждого человека была осмысленным дарением до тех пор, пока люди не стали «цивилизованными» и не начали убивать богов друг у друга во имя монотеизма. По мере того, как ты становишься старше, смерть твоя становится более весомой в качестве дарения другой стороне. Ты даёшь много других даров другой стороне, и духи хорошо напитаны твоими красивыми речами, созданием красоты, молитвами.
Деррик: Что ты ответишь тем, кто говорит, что платить долг другой стороне просто за изготовление ножа – крайне неэффективный способ жить. Поэтому мы и уничтожили все такие культуры. Пока твои люди изготавливают всего один нож, мои люди изготовят триста ножей и перережут вам глотки.
Мартин: Если ты используешь такую стратегию, тебе придется жить с призраками тех, кого ты убил. Что означает, что придется делать всё больше ножей, погружаться все глубже в депрессию. Называя себя при этом «более развитым», чтобы как-то смириться с последствиями этого выбора.
Деррик: Кто эти призраки?
Продолжение здесь:
